Если бы понятие "несовместимость" имело степени сравнения, то можно было бы сказать, что сегодня позиции Армении и Азербайджана по Карабаху еще более несовместимы, чем вчера. Карабах превратился в фатальный фактор, без которого не решить ни одной насущной проблемы.
Очередную встречу президентов Армении и Азербайджана в Москве непременно объявят прорывом. И не без оснований. Нужно просто по-новаторски оценить, что в нынешних условиях является таковым.
Оптимизм, который за последние несколько месяцев привыкли излучать все участники урегулирования – за исключением, впрочем, самих Армении и Азербайджана, меньше всего основывался на вере в скорое разрешение всей карабахской проблемы. Это оптимизм совсем другого рода и исходит из того факта, что самые пессимистические ожидания могут и не сбыться.
К карабахскому урегулированию за 15 лет все уже привыкли настолько, что оно стало вещью в себе, которая никому особенно и не мешает.
К воинственным декларациям Баку все уже научились относиться без драматизма, потому что у жанра имеются свои непреложные законы. Однако после августа прошлого года ни к чему нельзя было относиться как к блефу – это с одной стороны. С другой – формулировка, которой, описывая ситуацию, пользовались в сентябре сами карабахцы, привыкшие считать, что время всегда работает на них, звучала вполне универсально: вроде бы все спокойно, но, очевидно, правила меняются: как меняются – никто не знает, и потому беспокойно.
Для всех заинтересованных участников действа, которое привычно называлось карабахским, проблема перестала носить умозрительный характер. Следовало срочно внести хоть какую-то ясность – хоть для себя самих – в рискующую совсем расшататься южнокавказскую архитектуру, и в этом плане поначалу было не до Карабаха. И, кажется, все имеющие отношение к месту действия страны словно договорились между собой: пока не до Карабаха. Анкара, Вашингтон, Брюссель, Москва словно посылали друг другу сигналы: Карабах выносим за скобки, решаем то, что можно пока решить без него.
Однако список таких дел оказался довольно коротким.
Сближение Анкары и Еревана выглядело воплощением новой гармонии для всех – для американцев, для европейцев, да и у самих армян и турок было немало резонов вступать в эту игру с интересом.
Все прекрасно понимали, что свое слово обязательно скажет Баку, и это слово может оказаться для всех несколько отрезвляющим. И Баку нашел таких слов даже два. По-прежнему напоминая о своем праве на силовое решение карабахского вопроса, Баку синхронизировал свои внешнеполитические демарши, в том числе и с ритмами проработки Nabucco. И дело было не только в сырьевой базе, авангардом которой считается азербайджанский Шахдениз. Достаточно было Алиеву пару раз, пусть даже ничего не пообещав, съездить в Москву, и первоначальный проект пришлось срочно редактировать. Нужно было чем-то новым заинтересовать Азербайджан. И Россию, которая принимала азербайджанского гостя с особым радушием.
А что может интересовать Баку больше, чем Карабах, про который все так надеялись хоть на время забыть?
И больше ни шагу нельзя было сделать вперед ни на одном направлении без того, чтобы Армения хоть на шаг пошла навстречу Азербайджану. Но и такой шаг может быть обессмыслен тем, что никто не предскажет, сколько дней после этого продержится армянская власть, и Серж Саргсян, свое восхождение начавший со свержения решившегося на подобное Левона Тер-Петросяна, это знает лучше других.
А тем временем в Москву собирался Обама. И по странному совпадению именно в эти дни далекий вроде Тирасполь заявил, что согласен на отложенный статус. По совести говоря, в отличие других непризнанных территорий, Приднестровью, по большому счету, безразличен вопрос статуса. Только раньше Тирасполь об этом не говорил, а тут вдруг сказал. В то самое время, когда Ильхам Алиев как-то вдруг тоже обмолвился, что статус Карабаха может быть определен и через 50 лет, и через 100. А потом, словно подводя итог, министр иностранных дел Азербайджана Эльмар Мамедьяров в своем заявлении тоже с неожиданной интенсивностью поминал все тот же статус, полагая, что он, конечно, должен быть определен.
Затем в жанре все того же оптимизма во время встречи "восьмерки" последовало заявление посредников из Минской группы. И на сайте Белого дома появились так называемые мадридские принципы урегулирования конфликта, с 2007 года считавшиеся секретными.
Московская встреча – венец трехходовки, начатой с участием Обамы в Москве и продолженной в Аквиле. А "мадридские принципы" – коллективно разработанная повестка дня, парафированная всеми, кроме, конечно, Баку и Еревана.
Вся "мадридская" суть, давно всем известная, сводилась к тому, что Армения освобождает занятые районы, после чего проводится референдум о статусе Карабаха. То есть довольно трудно представить себе то давление, которое должно быть оказано на Армению, чтобы она на это согласилась. Мадридские принципы – поэтапный план урегулирования конфликта, который в Ереване считают формой поражения. То есть мир, вернее, статус в обмен на территории – пожалуйста, но с точки зрения Еревана это должно происходить одномоментно, или, как говорят в Армении, пакетно. Потому что в противном случае территории отдаются сегодня, а завтра, когда выяснится, что статуса никто предоставлять не намерен, обратно их уже не заберешь. Да и сам этот статус в соответствии с мадридскими тезисами обретается неизвестно когда и по неизвестной формуле "юридически обязывающего волеизъявления".
Но этот же пункт настораживает и Баку.
"Если армянам надо отдавать чужие территории, – грустно шутят в Азербайджане, – то нам для того, чтобы потерять свои, еще предлагается и поменять конституцию".
В Азербайджане не предусмотрено референдума на части территории, каковой формально считается Карабах. Конечно, сегодня сложилось так, что большему давлению подвергается Ереван. И опубликованные принципы не зря называют расширенными – за счет весьма не выгодных для Армении нюансов. Если два года назад занятые территории ей предлагалось просто оставить, что могло толковаться как появление на них миротворцев, то сегодня сказано: под контроль Азербайджана. Если прежде речь шла о возвращении беженцев только на занятые территории, то сегодня – на территории самого Карабаха. И взамен всего лишь некий промежуточный статус, который в Баку понимают как предоставляемую карабахцам возможность делать все то, что делалось ими до сих пор. Но если они это все имеют, то зачем какие-то уступки?
С другой стороны, в Баку ведь тоже понимают, что такое положение вещей не навсегда, что ресурс шантажа не бесконечен и что завтра точно так же будут давить и на него, тем более что давят уже и сегодня. И никаких гарантий того, что и в самом деле не придется организовывать какое-нибудь юридически обязывающее волеизъявление, нет. И, может быть, даже менять для этого конституцию.
Словом, жаль, что несовместимость не имеет степеней сравнения, иначе можно было бы смело сказать, что сегодня позиции Армении и Азербайджана еще более несовместимы, чем вчера. Из вещи в себе, на которую все махнули рукой, Карабах превратился в фатальный фактор, без которого не решить ничего из того, что стало насущным.
Позиции Москвы и Запада традиционно расходятся. В своей идеальной модели Запад видит как минимум нейтральный Азербайджан и сближающуюся с Турцией Армению. Но в этой схеме есть Карабах – для России едва ли не последний рычаг, вдруг так действенно заработавший.
Но и при таком антагонизме имеется одно большое согласие: делиться на Южном Кавказе теперь придется каждому, иначе есть риск остаться и вовсе ни с чем.
И, называть ли это предсказуемостью, которой добивается Запад, или тлеющим продолжением вечного конфликта, в котором заинтересована Россия, сохраняющая свою треть в общем пакете посредников, в виду имеется одно и то же: восстановление статус-кво, который к исходу 15 лет несколько пошатнулся. Неконтролируемые продолжения ни в чьи планы не входят. Пока, во всяком случае.
И у каждого свой бонус. Президент Алиев вернется в Баку с сообщением о том, что Ереван готов обсуждать освобождение занятых территорий – ведь Саргсян прилюдно и официально не может отвергнуть мадридские принципы. А он приедет в Ереван и скажет про то, что для Карабаха уже почти готов статус, хоть и промежуточный. И оба будут правы: ведь никаких документов по итогам встречи не запланировано. Прорыв – это минимизация ущерба. А если довольным останется Баку, то и Турция может продолжать свое движение в армянском направлении, и не зря в день публикации мадридских принципов министр иностранных дел Армении напомнил, что Ереван готов к открытию турецкой границы без предварительных условий.
А дальше можно смело начинать работу над рамочными соглашениями по реализации мадридских принципов. То есть с нуля. Что в рамках описанных бонусов не так уж и плохо.
Оригинал статьи опубликован на сайте Газета.Ru
