Вопрос, вынесенный в заголовок этого текста, уже не раз задавался в рамках этого цикла.
Возможно, это самый важный вопрос в истории страны последних двух десятилетий.
Наступила пора на него отвечать.
1. Пейзаж после выборов
После президентских выборов 1996 года в стране сложилась новая политическая ситуация.
К этому времени Борисом Ельциным был уже создан институт плебисцитарной монархии (существующий до сих пор), в котором его лидер (квази-монарх) получает формальную легитимизацию в результате проходящих один раз в 4 года – 6 лет жестко контролируемых голосований, в промежутках между которыми он фактически независим не только от избирателей, но и от любых традиционных государственных и негосударственных институтов, включая парламент, судебную систему, политические партии, СМИ и т.п.
Лидер плебисцитарной монархии, если и зависит от кого-либо в принятии принципиальных решений, то только от неконституционных консультационно-советнических групп, персонально формируемых самим лидером и действующих исключительно по его выбору и прихоти – таких, как группа Коржакова-Барсукова-Сосковца, Аналитическая группа Чубайса, Администрация президента, "ближние олигархи", Семья, питерские чекисты, сотрудники петербургской мэрии, члены кооператива "Озера".
Ельцин создал (а Путин воспроизвел и укрепил) институт преемничества – механизм персонального подбора и публичного утверждения через процедуру жестко контролируемого (и при необходимости интенсивно фальсифицируемого) голосования за следующего лидера плебисцитарной монархии. Институт преемничества был фактически безоговорочно принят российской политической, финансовой и идеологической элитой.
В ходе выборов 1996 года был опробован на практике и показал свою выдающуюся эффективность волшебный коктейль из административной власти, политических технологий, неограниченного финансового ресурса и доступа к электронным СМИ, существенно расширивший возможности приведения к вершине государственной власти желаемого лидером кандидата.
В результате развернувшейся между победителями выборов 1996 года борьбы (Олигархической войны 1997-98 годов) все ранее подобранные, а также выявленные в ее ходе кандидаты на роль президентского преемника (Немцов, Чубайс, Малашенко, Гайдар, Кириенко, Черномырдин) выбыли из дальнейшей борьбы. Ельцинский режим внезапно остался с институтом преемничества, с волшебным коктейлем выборных технологий, но без своего кандидата в преемники. Место преемника, до этого плотно занятое кандидатами, лояльными лидеру, оказалось вакантным.
В силу исторической случайности (инфаркта и последовавшей затем тяжелой болезни) сам Ельцин еще до начала своего срока утратил значительную часть своей работоспособности и, если быть беспристрастным, то и своей дееспособности. В результате регулярно случавшихся (и постепенно учащавшихся и становившихся все более длительными) волн его ограниченной дееспособности колоссальный объем квази-монархической власти, ранее сконцентрированной в руках Ельцина, неизбежно переместился в руки его ближайших помощников и советников – членов упомянутых выше неконституционных консультационно-советнических групп.
В условиях ограниченной дееспособности (а часто и недееспособности) формального лидера плебисцитарной монархии ее де-факто лидером регулярно становился т.н. "регент" – лицо, занимавшее административную позицию, ближайшую к формальному лидеру, находившееся с ним в регулярном контакте, принимавшее государственные решения за, вместо, от имени формального лидера, передававшее от него послания "городу и миру" – аппаратной элите и общественности (А.Чубайс, В.Юмашев, А.Волошин). Важную роль также играла дочь квази-монарха – "принцесса" (Т.Дьяченко).
Потеря в значительной степени дееспособности плебисцитарного монарха и перемещение в результате этого основной части государственной власти в руки членов неконституционных консультативно-советнических групп – Администрации президента, ближних олигархов, Семьи (под руководством прежде всего Юмашева при активном участии Волошина, Дьяченко, Березовского, Абрамовича), неизбежно спровоцировали острейший конфликт между неконституционными группами, с одной стороны, и конституционными органами государственной власти – Государственной думой, правительством, Генеральной прокуратурой (Селезнев, Примаков, Скуратов), а также региональными элитами (Лужков, Шаймиев, Яковлев), с другой.
2. Запрос Юмашева
Оценив соотношение ресурсов, контролируемых конкурирующими административно-политическими лагерями, Юмашев как де-факто лидер "Семейной партии" принял решение опираться в развертывавшейся войне прежде всего на силовые методы политической борьбы, не ограниченные какими-либо правовыми или моральными нормами.
С точки зрения Юмашева наиболее подходящие для исполнения такой роли кандидаты находились в пуле т.н. "интеллигентных силовиков", то есть лиц, овладевших методами работы спецслужб и теперь способных, по его мнению, к осуществлению неконвенциональных действий. Именно этим объясняется проведенная Юмашевым мобилизация сотрудников спецслужб в высшие органы государственной власти в 1998-99 годах: Путина – на посты первого заместителя руководителя Администрации, а затем директора ФСБ; Патрушева – на посты замруководителя Администрации президента, а затем директора ФСБ; Примакова – на пост премьер-министра; Бордюжи – на посты руководителя Администрации президента и секретаря Совета безопасности; Степашина – на пост премьер-министра и преемника номер один; Путина – на пост премьер-министра и преемника номер два.
Как оказалось в дальнейшем, несмотря на их владение (знакомство с) методами работы спецслужб, далеко не все выбранные кандидаты на практике оказались способны к осуществлению тех силовых неконвенциональных действий, каких от них ожидал и требовал Юмашев. Бывший директор ФСБ Н.Ковалев, создавший в рамках ФСБ печально известное УРПО, специализировавшееся на терроре и занимавшееся физической ликвидацией неугодных лиц, тем не менее, судя по всему, отказался от применения силовых методов по разгону шахтеров, установивших 11 июня 1998 года пикет на Горбатом мосту в Москве с требованием отставки Ельцина. Очевидно, именно поэтому он был заменен Путиным, похоже, продемонстрировавшим готовность к применению мер, на которые не был готов пойти даже Ковалев. В свою очередь Примаков осторожно перешел в лагерь оппонентов Семейной партии и потому был отправлен в отставку. Бордюжа также выступил против Семейной партии и также был уволен. Степашин, на которого возлагались большие надежды по осуществлению силовых действий в отношении оппонентов Семьи, также оказался неспособным совершать действия, которых от него требовали Юмашев и Волошин, и также был отправлен в отставку.
3. Ответ Путина
Лицом, последовательно демонстрировавшим способность к силовым действиям, находившимся за пределами правовых и моральных норм, оказался Путин. На Юмашева произвела сильное впечатление спецоперация, проведенная Путиным в нарушение нескольких статей Уголовного кодекса России по похищению находившегося под надзором Генпрокуратуры А.Собчака и переправка его через государственную границу в Париж.
Юмашев: Мне звонит Путин, который был тогда моим замом, и говорит: "В ближайшие 2 – 3 дня Собчака должны арестовать. Я еду его спасать". Я ответил, что не могу доложить об этом Ельцину – потому что он не отпустит. И добавил: "Если все у вас сорвется, вы больше нигде уже не сможете работать".
Нарусова: Путин дал четкие инструкции. На Большой Морской есть агентство "Эйр Франс", там – прямые телефоны в Париж. Я захожу в магазин "Труссарди" и через черный ход и общий двор с "Эйр Франс" попадаю в агентство. Спрашиваю определенного сотрудника. Она дает доступ к телефону. Я позвонила в Париж, вернулась в "Труссарди", купила какое-то платье. На следующий день писали: пока Собчак в реанимации, его дама ходит по бутикам.
Но мы смогли вылететь в Париж, Толе там сделали операцию.
Юмашев: Это один из тех эпизодов (спасение Собчака. – Ред), на которые Ельцин обратил внимание. И которые привели к тому, что Ельцин сделал выбор в пользу Путина.
Таким образом, оба высокопоставленных чиновника – и Путин, и Юмашев – четко осознавали, что Путин совершает действия, недвусмысленно квалифицируемые российским законодательством в качестве преступлений. Но Юмашев не только скрыл от правоохранительных органов, а также своего непосредственно руководителя и будущего тестя преступный характер действий, совершенных Путиным, но и рекомендовал его тому в качестве премьер-министра и преемника.
Юмашев: Юмашеву Путин понравился— именно с его подачи тот стал сначала главой ФСБ, а потом и премьер-министром, которого Ельцин прямо назвал своим преемником на посту президента... "Все-таки я считал себя в какой-то степени ответственным за Путина, потому что пригласил его на работу, я его повышал, я его представил Борису Николаевичу", — объясняет Юмашев.
Чего Юмашев, возможно, не знал, так это подлинной мотивации действий Путина. Не исключено, что Юмашев поверил предложенной ему легенде о якобы путинской "преданности" "демократу" Собчаку. На самом деле Путин действовал хотя и рискованно, но предельно рационально – в случае готовившегося Генпрокуратурой ареста бывшего питерского мэра по делам о масштабной коррупции в городе в них неизбежно выяснилась бы и роль его ближайшего помощника, руководителя Комитета по внешним связям и первого вице-мэра. Для Путина это был бы не только конец карьеры, но и вероятная потеря свободы.
Спецоперация по похищению Собчака была не единственным путинским действием, произведшим впечатление на Юмашева. В феврале 1999 г., когда Генпрокуратура России открыла уголовные дела против Бориса Березовского и начала расследование по делу "Мабетекс", ведшее прямо к Татьяне Дьяченко, именно Путин через своего верного помощника Игоря Сечина стал передавать Юмашеву и Березовскому высокочувствительную информацию о готовящихся действиях Генпрокуратуры. 22 февраля 1998 г. Путин демонстративно появился на дне рождения супруги Березовского Лены, тем самым сигнализируя Семье, что для нее он – свой, и ему можно доверять.
Вскоре он доказал это еще раз, заняв гораздо более жесткую, чем его коллега министр внутренних дел Степашин, позицию по отстранению от должности Генпрокурора Скуратова. Опять-таки члены Семьи восприняли это как знак путинской лояльности. Но для самого Путина это был еще один шаг в отчаянной борьбе за собственное выживание. Останься Скуратов на своем посту – вслед за делом "Мабетекса" Скуратов точно вернулся бы к делу Собчака и, следовательно, к делу Путина. Уничтожая Скуратова, Путин действовал аналогично тому, как и Чубайс за два года до этого, отправляя в отставку министра внутренних дел Куликова, начавшего расследование чубайсовской коррупции.
4. Провал Степашина
Тем не менее кандидатом номер один на президентского преемника с марта по середину июля 1999 года являлся Сергей Степашин.
Авен – Юмашеву: Я со Степашиным разговаривал по твоей просьбе в Швейцарии. Степашин делал вид, что он сомневается, становиться ли премьером.
Степашин: ...возможность (стать преемником – прим. ред.) мы обсуждали до этого и с Валентином Юмашевым, и его женой Татьяной (дочерью Ельцина – прим. ред.) Недавно об этом написал Петр Авен, и я могу это подтвердить. Мы действительно встречались с Авеном в марте 1999 года в Швейцарии... Так вот, приехал Петя Авен, была хорошая весенняя погода... Мы гуляли в лесопарке по берегу. И Авен мне говорит: "Есть такое решение: ты сменишь Примакова, а потом – в президенты". Я спрашиваю: "Чье решение?" Авен уклончиво: "Ну, есть такое решение". Я: "А как же Евгений Максимович? Я ведь с ним дружу". Авен: "Дружишь – так и дружи. Твои проблемы".
В пользу Степашина играла его высокая общественная узнаваемость, многолетняя работа руководителем трех федеральных ведомств – ФСК, Минюста, МВД, а также, судя по всему, особая роль, какая отводилась ему в розыгрыше главной козырной карты предстоявшей президентской кампании. Еще в октябре 1998 года российскому руководству стало известно о планируемом Басаевым походе на Дагестан в августе 1999 года.
Примаков: Масхадова и Басаева разделяли на тот момент не только борьба за лидерство в Чечне, различная конфигурация поддерживающих их тейпов, групп полевых командиров, но и "стратегические интересы". На прямо поставленный мною вопрос Масхадов ответил: "Я считаю, что независимая Чечня должна существовать в нынешних границах, а Басаев думает по-другому. Он хочет чеченский эксперимент перенести на соседние территории, в первую очередь на Дагестан, и добиваться выхода к двум морям – Каспийскому и Черному".
Кремль решил воспользоваться открывавшейся возможностью для обеспечения благоприятного пиаровского сопровождения президентской кампании в России.
Степашин: В отношении Чечни могу сказать следующее. План активных действий в этой республике разрабатывался начиная с марта. И мы планировали выйти к Тереку в августе-сентябре. Так что это произошло бы, даже если бы не было взрывов в Москве. Я активно вел работу по укреплению границ с Чечней, готовясь к активному наступлению. Так что Владимир Путин здесь ничего нового не открыл. Об этом вы можете спросить его самого. Он был в то время директором ФСБ и владел всей информацией. Я всегда был сторонником сильной и жесткой политики в Чечне. Но я бы хорошо подумал, стоить ли переходить Терек и идти дальше на юг.
Судя по высказываниям Степашина, он лично принимал активное участие в подготовке российской силовой операции, планировавшейся на август-сентябрь 1999 г., и, очевидно, собирался ее возглавлять. Имидж "победителя" чеченцев, взявшего "реванш" за унизительное поражение в первой чеченской войне 1994-96 годов, представлялся неплохим вкладом в его президентскую кампанию.
Тем не менее в отличие от будущего "чеченского" фронта на внутреннем "российском" фронте Степашина преследовали неудачи. Ему не удалось ни привлечь на свою сторону Гусинского с его НТВ, ни установить контроль Администрации (Семьи) над вяхиревским "Газпромом", ни встать во главе формировавшихся летом 1999 года крупнейших партийных аппаратно-бюрократических проектов – лужковского "Отечества" и шаймиевско-яковлевской "Всей России".
5. Когда Ельцин узнал о кандидатуре Путина?
Поворотное событие российской истории произошло 13 июля 1999 г. В этот день Владимир Гусинский начал наступление уже не столько на Ельцина, сколько непосредственно на членов Семейной партии – Романа Абрамовича, Бориса Березовского, Александра Волошина и на саму Татьяну Дьяченко. Стало ясно, что Степашину, не справившемуся с Вяхиревым, Шаймиевым, Примаковым, Лужковым, Гусинский был тем более не по зубам. У всех были свежи воспоминания о том, в какую труху за несколько месяцев всего лишь пару лет тому назад были превращены тяжелой артиллерией НТВ рейтинги и репутации Немцова и Чубайса.
Но теперь проблема появилась уже не только у Степашина. Провал проекта "Преемник" в исполнении Сергея Вадимовича означал катастрофические персональные последствия уже не столько для Ельцина, сколько для членов Семейной партии.
Юмашева оценила последствия вероятного поражения относительно дипломатично: ...меня уже больше волновала перспектива жить в стране, которой в 2000-м году будет руководить московский мэр... Что было бы со страной, если бы осенью 98-го года премьер-министром был назначен Юрий Михайлович Лужков, который с вероятностью в 99,9% стал бы летом 2000-го года президентом? Я всегда была уверена, что ничего хорошего.
Волошин оказался менее политически корректен: Если бы наши оппоненты, Примаков с Лужковым, пришли к власти, я думаю, нас бы порвали в клочья.
На фоне тотального отступления Семьи по всем фронтам единственный сколько-нибудь заметный контрудар смог нанести только Владимир Путин. Управление ФСБ по Владимирской области в июле 1999 г. открыло уголовное дело против "Интеко" и ее владелицы, Елены Батуриной, супруги московского мэра.
В этот момент стало ясно, что защитить Семью от грозящей, с точки зрения ее членов, неминуемой расправы может только один человек. Принципиальное решение стало более чем очевидным.
15 июля Валентин Юмашев вернулся из Завидово в Москву с полученным от Ельцина согласием на проведение необходимого зондирования.
16 июля “Гольфстрим” Бориса Березовского приземлился во французском курортном городе Биарриц на берегу Бискайского залива. Путин с женой и дочками отдыхали здесь в недорогом прибрежном отеле. Мужчины уединились для разговора.
—Я приехал по просьбе президента,— сообщил Борис торжественно.— Он хочет назначить тебя премьер-министром.
Больше ничего говорить было не нужно. Это означало, что с высокой долей вероятности Путин станет следующим правителем России.
На следующий день Березовский вылетел в замок Гаруп, в свое поместье на мысе Антиб. Согласие Путина было передано катавшимся на водных лыжах и занимавшимся парашютным спортом Татьяне Дьяченко и Валентину Юмашеву.
20 июля после встречи с Шаймиевым Волошин доложил Ельцину, что переговоры с лидером Татарстана относительно неучастия последнего в объединительном проекте с Лужковым не дали результата. Тогда Ельцин предложил встретиться втроем, "попить чайку". В субботу, 27 июля, на даче в Горках Ельцин вначале попытался уговорить Шаймиева.
Волошин: Ельцин его пытается за руку схватить, а Шаймиев, как мудрый политик, элегантно так уходит, зигзагом. Какой-то вялый разговор 5 минут, 10, 15, 20, и что-то все никак… В какой-то момент Ельцин, смотрю, начинает злиться — потому что не получается. Злится — и, смотрю, сосредоточенно что-то про себя думает, думает, думает, думает. А Шаймиев что-то говорит. А он, по-моему, даже не очень внимательно слушал. Подумал, потом прервал его и говорит: “Минтимер Шарипович, ну давайте я вам сейчас скажу одну вещь, но только между нами. А вы мудрый человек, и дальше поступайте как хотите”... “Через какое-то время я отправлю в отставку правительство Степашина, и премьер-министром России станет Владимир Владимирович Путин. А потом он станет президентом Российской Федерации. В общем, это все, что я хотел вам сказать”, — говорит, вставая, Борис Николаевич. “Я желаю вам успехов, Минтимер Шарипович”. — Жмет ему руку, разворачивается и уходит.
По словам Т.Юмашевой, окончательное решение Ельцин принял в начале августа:
Это произошло в начале августа, когда папа окончательно принял решение, что Сергея Степашина он премьером не оставит, а назначит Владимира Путина. И вопрос стоял лишь в том, когда произойдет смена, в начале августа или позже, уже осенью.
С самим Путиным Ельцин впервые заговорил о возможности назначения того на пост премьера только 5 августа.
Путин: Первый разговор состоялся в четверг [5 августа 1999 г. – А.И.], когда президент пригласил меня и Сергея Вадимовича, сообщил о своём решении… решении отправить в отставку правительство. Он сказал, что выбирает… кандидатов на это место, и я являюсь одним из кандидатов. Я ответил, что... если будет мне предложено, пойду работать...
В тот же день, 5 августа, Ельцин и собирался назначить Путина. Однако отставка Степашина и назначение Путина были отложены на четыре дня, до 9 августа. Почему?
6. Почему 9 августа?
Во время встречи Ельцина со Степашиным 5 августа произошло совершенно необычное явление – Ельцин, объявив своему собеседнику решение о его отставке, внезапно покинул свой кабинет, оставив в нем недоумевавшего Степашина. Через час он вернулся уже с другим решением.
Степашин: А еще дня через два [5 августа. – А.И.] около восьми утра раздался звонок от Ельцина... Борис Николаевич пригласил в Кремль. Я догадывался, для чего. Правда, в тот раз он не подписал указ об отставке, хотя сказал, что принципиальное решение уже принял и назначит меня на безопасность. Я уточнил: "Опять на ФСБ?" Нет, говорит, секретарем в Совбез. Пришлось сказать, что не приму предложение. Ельцин удивился... Сначала мы разговаривали втроем, в присутствии главы администрации Волошина, потом Александр Стальевич вышел. Вскоре Борис Николаевич тоже покинул кабинет, оставив меня одного. Так я просидел час. Смысл того действа до сих пор не понимаю, если честно. Дождался Ельцина, тот сказал, чтобы я продолжал работу... Через три дня... ...состоялся еще один разговор с Ельциным, но я уже понимал, что финал предрешен. Борис Николаевич прокомментировал мое увольнение примерно такими словами: "Правительство работало хорошо, и я прошу Степашина поддержать своего друга Путина". Все, никаких претензий... Царь назначил, он же и снял.
Ответ на то, что, скорее всего, тогда произошло, дают многочисленные отсылки авторов отставки Степашина на ее связь с началом Дагестанской кампании, правда, с указанием ими очевидно фальсифицированных дат.
Юмашев: Я думаю, спусковым крючком были события в Дагестане, когда чеченские сепаратисты вошли в Дагестан. Он понял, что нет возможности дальше тянуть с Путиным. Я думаю, кстати говоря, что история могла пойти совершенно другим путем, если бы не было Дагестана и у Степашина было больше времени...
И тут происходят события в Дагестане. Борис Николаевич понимает, что не получается, как он хотел, и он Сергея убирает. Премьером становится Путин.
Примерно дня за четыре — за пять до этого совещания, когда Волошин в ответ на дагестанские события начинает реанимировать Путина...
Ельцин (в книге "Президентский марафон", написанной Юмашевым):
Назначение Владимира Путина исполняющим обязанности председателя правительства происходило на фоне вторжения чеченских боевиков в Дагестан. Оно началось буквально через два дня после моего указа.
На самом деле реальные события происходили в совершенно иной последовательности: обострение внутренней ситуации в Дагестане началось 1 августа, первая встреча Ельцина со Степашиным – 5 августа, настоящее вторжение Басаева в Дагестан – 7 августа, вторая встреча Ельцина со Степашиным, отставка последнего, назначение Путина и.о. премьера и объявление его преемником – 9 августа.
Похоже, что первоначально у Ельцина была информация об ожидаемом вторжении Басаева 5 августа, и потому именно в этот день он начал процедуры увольнения Степашина и назначения Путина, чтобы именно Путину предоставить имидж "героя отражения чеченской агрессии". Однако в ходе самой встречи, очевидно, выяснилось, что вторжение еще не началось, и тогда отставку Степашина пришлось отложить. Лишь дождавшись начала военных действий 7 августа и подождав еще два дня, Ельцин отправил Степашина в отставку и назначил премьером Путина. Судя по случившейся неувязке, можно понять, насколько высоко авторами операции "Преемник" ценилась возможность воспользоваться вторжением Басаева в Дагестан и последующей Чеченской войны для обеспечения пропагандистского сопровождения предвыборной кампании нового лидера.
7. Итак, почему Путин?
Борис Немцов, дольше всех находившийся в статусе ельцинского любимчика, так и не понял главной обязанности, безусловное исполнение которой ожидалось от него как ельцинского преемника.
Немцов: В августе 1997 года, через пару недель после знаменитого аукциона, меня вызвал к себе Ельцин. У президента было плохое настроение, и он раздраженно спросил: "Неужели вы не можете как-то все это делать без шума? Я устал вас защищать"...
...когда открывали часовню Бориса и Глеба на Арбате, он сказал фразу, которую я не могу забыть: "Вы знаете, я устал Вас защищать".
В отличие от Немцова Путин важнейшую задачу преемника понял сразу.
Ельцин (в изложении Юмашева): ...я постоянно и мучительно размышлял: кто меня поддержит? Кто реально стоит у меня за спиной? И в какой-то момент понял – Путин.
Борис Немцов так и не понял, что главной обязанностью, безусловным приоритетом преемника в монархической системе является защита уходящего и ушедшего от власти монарха. А также членов его семьи. Лицо, само нуждающееся в защите, не способное защитить даже самого себя, не может защитить своего патрона. Тем более его семью.
Когда Билл Клинтон во время их последней встречи с Борисом Ельциным поделился своими сомнениями относительно "нового парня", с которым только что встречался в Кремле, то Ельцин разъяснил "другу Биллу", в чем, по его мнению, состоит главное достоинство Путина – "человек он молодой и сильный". А дочь Ельцина Татьяна добавила "торжественным голосом": "Нам стоило таких трудов посадить Путина в это кресло – это был один из самых трудных наших проектов".
Совсем неслучайно, что самым первым решением нового исполняющего обязанности президента, принятым в тот же день, 31 декабря 1999 года, стал Указ Президента Российской Федерации № 1763 "О гарантиях Президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи".
Неслучайно и то, что когда бы затем Бориса Ельцина, Валентина Юмашева, Татьяну Юмашеву ни спрашивали о правильности сделанного ими в 1999 году выбора, они всегда (публично) говорили, что выбор был верным.
И это правда.
Они не ошибались. И не лукавили.
Никакой ошибки не было.
Просматривая еще и еще раз весь список потенциальных кандидатов в ельцинские преемники, следует признать, что ни Юмашев, ни Юмашева, ни Ельцин нисколько не ошиблись в своем выборе.
Никто, ни один другой кандидат в преемники не смог бы обеспечить именно им такого уровня защиты, такого уровня безопасности, такого уровня комфорта – и в течение такого длительного времени, как Владимир Путин.
Когда Валентин Юмашев выводил итоговые строчки написанной им от имени Бориса Ельцина книги его мемуаров "Президентский марафон", он был абсолютно точен:
Путин дал людям обеспеченные государством гарантии личной безопасности...
Юмашев не стал писать фамилии этих нескольких людей.
Наверное, это и не обязательно.
Страна их и так знает.
! Орфография и стилистика автора сохранены
